Позади первая неделя занятий начавшегося учебного года и уже можно подводить первые промежуточные итоги: дети постепенно, с трудом включаются в учебный процесс. Но включаются. Но постепенно и с трудом.
А теперь несколько поясняющих вопросов (самому себе). Почему я считаю, что это, вообще, важно? Это особенность нашей школы, той методической системы, которую мы в ней реализуем. Мы — гуманистическая школа, то есть мы не просто, что называется, «гоним программу» по рабочим планам и учебникам, нам важно настроение детей, их мотивация, их радость познания и желание учиться, интерес к различным темам и материалам. Мы постоянно наблюдаем поведение и общение детей, их работу с материалом, интерес к тем или иным предметам и темам. В результате мы можем менять порядок изучаемых тем, предлагать детям какие-то эксклюзивные материалы, имеющиеся в среде класса в единственном числе, индивидуально заниматься с ребятами по выбранным им темам повышенной сложности, или, наоборот, в случае отставания. И при этом варьировать сложность и продолжительность занятий, объем выполняемых заданий. Скажем, если что-то получается легко, нет смысла на этом задерживаться и выполнять рутинную работу. Это убивает мотивацию. А если что-то не сразу дается, получается с трудом, с ошибками — то это хорошо, именно такая учебная работа развивает. Мы попали в зону ближайшено развития по Выготскому.
Почему я считаю, что дети включаются? Потому что у них есть большой интерес к различным трудоемким темам программы, например, по математике, к решению текстовых задач, к умножению и делению многозначных чисел и даже возведению двузначных чисел в квадрат. Они сами планируют свою работу и включают это в свои планы, просят с ними позаниматься такими вещами. Это я говорю о начальной школе, соответствующей обычным 1-4 классам. А для старших школьников уже вполне вузовская тематика: производные, интегралы, физика, химия, биология, проекты такие, что мало не покажется...
Но почему постепенно и с трудом? Потому что держать осознанную дисциплину было трудно, особенно первоклассникам, и к концу недели очень все устали. Это при том, что занимались часов 20 всего-то (при нагрузке учащихся в обычной начальной школе 40 или даже 47 часов с кружками в неделю). Но, конечно, это было не сидение за партами перед доской, а реальные умственные усилия, для того, чтобы выполнить задания, решить задачу. Начинался шум и суета, и единственное, что спасало — это переключение на ручную работу (например, оригами), или пересаживание разросшихся цветов в плошки по-больше, или уборка класса и зоны столовой или конструирование на деревянных или металлических наборах...Надеюсь, что на следующей неделе способность детей к концентрации и самодисциплине возрастет и они смогут более глубоко погрузиться в изучаемые темы.
Конечно, речь идет не об обычной муниципальной школе. У нас может быть 2 или даже 3 постоянных учителя на класс в 25 человек, и это в помещении в два раза больше обычной классной комнаты — под 100 квадратов. И притом с очень насыщенной материалом развивающей средой. И преобладанием самостоятельной работы над фронтальной урочной. А еще дополнительные занятия театром, хореографией, ИЗО и технологиями с отдельными педагогами во второй половине дня. Только так удается полноценно реализовать федеральные государственные образовательные стандарты (ФГОС), по-настоящему организовать активную индивидуальную познавательную деятельность учащихся и обеспечить их индивидуальное личностное развитие и социализацию.
А в рамках традиционного фронтального обучения ФГОС реализовать принципиально невозможно. Все попытки обречены на провал — все это одно только очковтирательство, выдавание желаемого за действительное. Даже если разрабатывать и проводить уроки «в соответствии с требованиями ФГОС», что является просто бессмысленным набором слов, потому что во ФГОС нет никаких требований к урокам, и ФГОС позволяет организовать обучение без уроков вовсе, и образовательные программы могут быть не линейные, как в большинстве случаев происходит сейчас, а нелинейные, разветвляющиеся и концентрические (циклические), до которых пока наша педагогическая общественность не вполне доросла.
А еще эта первая неделя учебного года запомнится неожиданными откровениями министра просвещения Васильевой и Сами-Знаете-Кого (Грефа).
Откровения министра просвещения относятся, скорее, не к этой прошедшей, а к неделе раньше, и сказаны на Общероссийском родительском собрании 30 августа. У нас на портале есть репортаж с этого мероприятия, там упоминается о зарплатах педагогов, об их загруженности бюрократией и т. д., но в нет, пожалуй, самого главного. О.Васильева определила, ни много, ни мало, главную задачу нашей школы. И это оказалось не обучение, и даже не воспитание школьников. «Главная задача нашей школы — обеспечение единого образовательного пространства как фактора национальной безопасности страны». Все остальное — по словам О.Васильевой, - детали.
Так что, если кто-то думал, что главная задача школы (и учителей) — учить и воспитывать детей, то он ошибался. Эта фраза Васильевой дает совершенно ключевое понимание того, что дальше будет делать со школой государство, точнее министерство просвещения и лично О.Васильева.
Она вовсе не собирается повышать качество образования, его доступность или, там, как-то осовременивать, делать его содержание более приближенным к сегодняшнему дню, к техническому прогрессу (о чем ее просил, собственно говоря, президент и о чем написано в Законе об образовании и ФГОС). Нет! О. Васильева будет делать образование единообразным по всей стране. Понятно, почему О.Васильева так яростно возражает на трактовку образования как услуги. Разве может быть единство услугой? Разве можно признать услугой, когда что-то ухудшают в плане качества, но во имя единства?
Теперь программы, учебники, учителя, форма учащихся и прочее, и прочее — все это должно стать одинаковым. Поэтому учителям не надо искать какие-то новые формы и методы, не надо стараться научить лучше и больше. Походы, экскурсии, праздники, дни рождения — запретить. Это все разрушает единое образовательное пространство, и является угрозой национальной безопасности!
Естественно, что «подравнять образование» по его лучшим практикам и примерам — проблемно. Поэтому оно будет «подравниваться» по худшим и наименее затратным, общедоступным образцам. Поэтому стали не нужны профессиональные педагоги и никто, собственно, не собирается вкладываться в подготовку педагогов нового поколения. Поэтому от конкурирующих учебников останется в ближайшее время только три линейки для каждого класса на всю страну. А в учебниках — запрещены иностранные слова («паркинг», «шопинг», «бизнес»...). Думаю, скоро дело дойдет и до длины волос у мальчиков и юбок у девочек. Ибо разнообразие в этом грозит национальной безопасности.
Однако, это я уже саркозмирую (такой новый глагол от слова «сарказм», еще не все знают). Всё это мы уже проходили, и тогда это привело не к повышению национальной безопасности, а, наоборот, к ее понижению, и СССР с треском развалился, несмотря на единство программы, учебников и школьной формы.
Второе откровение, уже от ГОГа (так ласково называют Германа Оскаровича Грефа сотрудники Сбербанка). Вчера, 5 сентября, на Владивостокском экономическом форуме он высказался за отмену школьных экзаменов. «Убить экзамены» - такова личная цель Грефа, - «... Это катастрофа». Он с детства ненавидит, когда людей оценивают, и видит в этом корень многих проблем российской экономики: по его словам из школы в экономику «из школы дети уже выходят «инвалидами», так как настолько привыкают к системе оценивания, что в дальнейшей жизни при ее отсутствии расслабляются и не готовы что-либо делать». Непонятно только, что это он так продвигал идею ЕГЭ в начале 2000-х годов, будучи министром экономического развития, если с детска не навидит экзамены?
В комитете по образованию Госдумы идею Грефа сразу же поддержали. Заместитель председателя комитета Борис Чернышев считает, что школьные экзамены не столько подтверждают знания учеников, сколько вгоняют детей в рамки стандартных заданий и кейсов. Однако О.Васильева высказалась резко против этой идеи. Она напомнила, что 100 лет назад в нашей стране уже отменяли экзамены после Октябрьской революции. Но потом, при Сталине, их вернули, и теперь без экзаменов школу и помыслить невозможно.
Впрочем, это хорошо, что у власть предержащих такие разные, прямо противоположные взгляды на образование. В частности, на экзамены. Это вселяет надежду, что еще не все потеряно и создает интригу: что-то еще будет! И появляется желание и интерес жить дальше, хотя бы для того, чтобы посмотреть, что еще там будет? Что станется со школой? Ведь понятно, что школа в таком виде, который сейчас есть, не способствует развитию страны.
